Опубликовано: Русская культура в текстах, образах, знаках 1913 года: Материалы межрегионального научно-теоретического семинара "Культурологические штудии" вып. 3. Киров, 2003, С. 116-121.

Творческий путь В. Шершеневича отличается резкой сменой художественных парадигм: поэт начинал как последователь символизма (1911 – 1913 гг.), затем перешел под знамена футуризма (1913 – 1916). В период с 1916 по 1919 гг. В. Шершеневич сохраняет относительный нейтралитет, формально не примыкая ни к одной из существующих поэтических школ. Вершина его творческой деятельности приходится на 1919 – 1926 гг., время создания собственной поэтической школы – имажинизма.

1913 год стал переломным в творчестве В. Шершеневича: это время его самоопределения как поэта и теоретика.

В 1913 году выходит стихотворный сборник «Carmina» – первая книга лирики, как называл ее сам В. Шершеневич.

На самом деле «Carmina» не первая книга В. Шершеневич, однако именно этот сборник принес начинающему поэту достаточно широкую известность и снискал похвалы таких проницательных ценителей поэзии как Н. Гумилев и В. Брюсов. Н. Гумилев пишет: «Прекрасное впечатление производит книга Вадима Шершеневича («Carmina» – Е. И.). Выработанный стих,… непритязательный, но выверенный стиль, интересные построения заставляют радоваться его стихам. Он умеет повернуть строфу, не подпадая под ее власть» [1].

Стихотворный сборник «Carmina» выполнен с достаточным мастерством, хотя в нем порой чувствуется прямая подражательность самым разным авторам, среди которых А. Блок, Н. Гумилев, Н. Кузмин. Книга явно носит характер «пробы пера». В. Шершеневич представляет самые разные регистры своего поэтического голоса, поэтому сборник разбит на несколько разделов, каждый из которых имеет особую тональность и тематический уклон. Нужно отметить, что начинающий поэт прекрасно сознает несамостоятельность собственного творчества и всячески старается узаконить свое обращение к опыту поэтических предшественников, отследить момент подражания, сделать его частью авторского замысла. С этой целью В. Шершеневич использует многочисленные эпиграфы и посвящения. Интересно отметить, что в качестве эпиграфов молодой автор на равных использует цитаты из признанных классиков и отрывки из собственных произведений, почти в духе чуждого ему тогда футуризма предъявляя права на завоевание литературного Олимпа. Анализ стихотворений этого периода показывает, что В. Шершеневич строит свою поэтическую систему как подражание образцам, однако ищет пути собственного творческого самоопределения.

Несмотря на порой чрезмерную зависимость начинающего поэта уже в этом сборнике в творчестве В. Шершеневича можно выделить ряд особенностей, которые будут определять весь его дальнейший творческий путь. Размышляя об итогах развития символизма, он напишет: «Как символисты ни открещивались от мнения, что символ по существу ничто иное, как художественная аллегория – отмежеваться им не удалось» [2]. Подобное, несколько упрощенное понимание идей символизма в первую очередь описывает творческое кредо самого В. Шершеневича. Обращаясь к идеям символизма, В. Шершеневичем отбрасывает сложный религиозный и философский контекст и сосредотачивает внимания на вопросах стихотворной техники. Основа его поэтического видения – принцип иносказательности и высокая степень абстрактности мышления.

Особенно ярко эти черты проявляются в стихотворении «Уединение». Поэт в духе символизма обращается к некой отдаленной стране Уединения, куда он спешит скрыться от житейских бурь:

Далее абстрактное понятие довольно неожиданно приобретает черты родины поэта:

Дальнейшие обращения поэта к Родине–Уединению представляют собой обращения влюбленного к своей возлюбленной.

Финал стихотворения возвращает нас к почти забытому изначальному адресату – «стране блаженной темноты». Таким образом, адресат стихотворения троится: страна Уединения – Родина – возлюбленная. Эти три ипостаси не сливаются в единый образ-символ, но образуют логическую конструкцию: поэт стремится к уединению, как путешественник в родные края, покидая которые, он изменил родине как возлюбленной.

Основной стилистический прием, который использует В. Шершеневич – развернутая метафора, главенствующий образ, образующий содержательную основу всего стихотворения. Многие стихотворения сборника «Carmina» построены как аллегорическое иносказание.

Показательно стихотворение «Современной девушке», построенное на весьма распространенном уподобление «девушка - мотылек»:

Однако в дальнейшем поэт как бы «забывает», что девушка сравнивается с мотыльком, и не поддерживает этого сравнения другими средствами, живописует несчастную судьбу мотылька, что производит, комический эффект, думается, непреднамеренный:

Мы видим, что для В. Шершеневича второй иносказательный план стихотворения настолько важен, что он не может себе представить, что читатель может упустить его из виду и прочитать фразу как неметафорическую.

Лейтмотив всего сборника – образ поэта-отшельника, иногда покидающего свой уединенный приют. Тема творчества и назначения поэта, которая и в поэзии, и в теоретических изысканиях В. Шершеневича в дальнейшем займет главенствующее положение, в ранних произведениях представлена еще в условно поэтическом воплощении. Наверное единственным исключением является стихотворение «Молчание», имеющее очень личностное звучание:

Другой лейтмотив – мотив воды, моря, водного потока, разъединяющего берега. Причем образ «другого берега» явно навеян блоковской «Незнакомкой» («И очи синие бездонные цветут на дальнем берегу» [8]):

В стихотворении по-своему преломляется мотив двоемирия: метафорическая параллель «пчелы-мысли» переводит повествование в аллегорический план, но в контексте описания природы сравнение приобретает безусловное, неметафорическое значение:

Объективный смысл стихотворного высказывания – «лирический герой стремится помыслами к своей возлюбленной» – трансформируется в описание вымышленного пейзажа.

Нужно признать, что, несмотря на высокий технический уровень, В. Шершеневичу не всегда удается избежать досадных стилистических оплошностей. Так, указанное стихотворение, выдержанное в весьма возвышенном духе, заканчивается строками:

которые, на наш взгляд, лексически диссонируют с общим тоном стихотворения.

К моменту выхода сборника «Carmina» В. Шершеневич кардинально поменял свой творческий почерк, перейдя под знамена футуризма. 1913 год – время бурной деятельности В. Шершеневича как организатора и самого активного участника поэтического объединения «Мезонина поэзии» – «умеренного» крыла футуризма. В 1913 году выходят два футуристических сборника В. Шершеневича «Романтическая пудра» и «Экстравагантные флаконы». В этом же году увидел свет первый опыт В. Шершеневича в области теории – литературно-критический трактат «Футуризм без маски» (на обложке 1914 год [12]), призванный отчасти объявить о появлении нового литературного направления, отчасти объяснить столь резкий поворот в творчестве молодого поэта.

Существенным недостатком работы «Футуризм без маски» является то, что В. Шершеневич оперирует вторичными источниками. Его знакомство с итальянским футуризмом в то время следует признать весьма поверхностным. По мнению А. Лаутон, информацию об итальянском футуризме В. Шершеневич получил из книги М. Осоргина "Очерки современной Италии" [13].

Но, несмотря на все недостатки, книга "Футуризм без маски" сыграла свою историческую роль. Как пишет В. Марков, «Эта добротная книга (…по сравнению с бессвязными сочинениями Игнатьева и Давида Бурлюка) написана ясным языком и со вкусом, хотя и не обнаруживает глубокого и оригинального ума» [14].

Переход В. Шершеневича к футуризму, по-видимому, связан с желанием преодолеть слишком очевидную зависимость от литературных предшественников, которую он сам очень хорошо ощущает, о чем, в частности, говорят автокомментарии, сопровождающие книгу стихов «Carmina», и многочисленные эпиграфы, призванные показать, что подобное подражание является частью авторского замысла. Не менее важной проблемой становится для В. Шершеневича вопрос о соотношении технического мастерства поэтического творчества и подлинной поэтической ценности художественного произведения, истинного критерия творческого успеха. Именно поиск истинных критериев творческой состоятельности - тот вопрос, который занимает В. Шершеневича-теоретика. Он разделяет общефутуристическую идею новизны как высшей художественной ценности: «Надо прощать поэту какую угодно дерзость, любую ошибку, лишь бы было ново его произведение» [15]. Однако в отличие от большинства футуристов, которым достаточно провозгласить наступление новой поэтической эпохи, В. Шершеневич пытается найти для нового критерия логические обоснования. Предложенная им формула отличается простотой и наглядностью: в работе «Футуризм без маски» В. Шершеневич выделяет три этапа, характеризующих становлении поэтического языка: реализм, символизм и футуризм. Основным критерием выделения и оценки того или иного направления в поэзии В. Шершеневич считает соотношение формы и содержания: для реализма содержание важнее формы, символизм нашел счастливое равновесие между формой, футуризм идет дальше и делает форму важнее содержания. Таким образом, футуризм признается В. Шершеневичем единственно возможным и исторически закономерным направлением в развитии поэзии, более того, следуя мысли В. Шершеневича, нужно признать, что футуризм должен стать завершающим аккордом в истории становления и развития искусства, так как логика эволюции поэтических направлений – неуклонное движение от содержания к форме.

Признавая исторические заслуги символизма, В. Шершеневич уделяет большое внимание его недостаткам. По его мнению, достижения символизма в области поэтической техники стали так высоки, что обесценилось само понятие мастерства: «Умерли последние годы. Эти годы характеризовались умением всех «писать недурно». Вершина была пригнута к земля для осязательного наблюдения» [16]. Именно символизм, по мнению В. Шершеневича впервые указал на возможность чисто формальной работы со словом «Изыскания А. Белого вскрыли, что можно чисто техническим путем сделать стих величественным, грациозным, быстрым» [17]. Найти чисто технический способ создания художественного произведении – это та задача, которая будет занимать всю жизнь самого В. Шершеневича, однако на данном этапе эта черта символизма представляется молодому поэту неприемлемой.

Недостаток символизма, по его мнению, заключается в том, что его представители недостаточно последовательны в своем стремлении освободить форму от пут содержания. Кредо символизма заключается в следующем: «Мы не удовлетворяемся внешним содержанием и требуем, что бы за ним таился другой, более глубокий смысл» [18]. «Более глубокий смысл» для В. Шершеневича – это в первую очередь аллегория (о чем речь шла выше). Художественная аллегория есть, по сути, удвоение содержательной стороны произведения, которая так же, по мнению В. Шершеневича, должно отвечать требованию новизны и оригинальности.

В конечном итоге В. Шершеневич приходит к прямо не высказанному, но подразумеваемому выводу, что в области содержания новаторство невозможно в принципе. Именно поэтому форма становится единственным материалом, с которым может работать поэт. Создание новых форм - это и есть единственная задача художника.

Футуризм, по мнению В. Шершеневича, – единственная достойная замена исчерпавшему себя символизму. Однако поэт далек от того, чтобы признать существующие многочисленные разновидности футуризма удовлетворительным вариантом решения проблемы формы. Он не устает указывать на ограниченность и несовершенство футуризма сегодняшнего. Например, итальянский футуризм, по его мнению, есть только поиск новых средств выразительности, сосредоточенный на вопросе обновления содержания и зараженный опасным вирусом проповедничества.

В. Шершеневич весьма категоричен в обвинении нового поэтического течения, адептом которого он только что стал. Хотя в 1913 году начинающий футурист смог завоевать славу одного из лидеров футуристического движения, в высказываниях В. Шершеневича смутно чувствуются недовольство и собственными творческими успехами. Обращение к поэтическому творчеству 1913 года показывает, что В. Шершеневичу не всегда удавалось следовать собственной теоретической платформе, в частности в стихах футуристического период заметно усиливается повествовательное начало. Во многих стихотворениях В. Шершеневича теперь на первый план выходит экстраординарная, невозможная история, в центре внимания поэта ужасное, шокирующее иногда лишенное логике событие.

В сборнике «Романтическая пудра» футуризм В. Шершеневича еще весьма умеренный. Как правило в центре внимания поэта любовное свидание, во время которого происходит какое-либо экстравагантное событие. Впрочем, необычной может стать любая деталь, подчеркнутая автором. Так, стихотворение с характерным названием «Ах!», которое уже указывает на необычное эмоциональное состояние, которое должно вызвать описываемые в нем события, повествует о визите некой гостьи, во время которого не было сказано ни слова:

В следующем футуристическом сборнике «Экстравагантные флаконы» В. Шершеневич гораздо смелее использует элементы алогизма, инфернальные образы, без колебания идет на сознательное нарушение классических канонов «хорошего вкуса». Если в стихотворениях сборника «Романтическая пудра» изменяется, становится более «футуристичной» точка зрения поэта, то в сборнике «Экстравагантные флаконы» искажается сама реальность:

Создавая футуристическую картину современного города, В. Шершеневич порой механически вводит жуткие гротескные образы, никак не мотивируя их появление:

Мы видим что 1913 год стал переломным годом в творческой судьбе В. Шершеневича, временем, практически до неузнаваемости изменившем его творческое лицо и мировоззренческие константы. Дальнейшая судьба Шершеневича – поэта и теоретика – связанна с поисками рациональных основ творчества, уходом от повествовательного начала в область формального поэтического эксперимента.

1. Гумилев Н. Письма о русской поэзии. М., 1990. С. 140
2. Шершеневич В. Футуризм без маски. М., 1914. С. 22.
3. Шершеневич В. Carmina: Лирика (1911 - 1912). Книга I. М., 1913. С. 20.
4. Там же. С. 20.
5. Там же. С. 66.
6. Там же. С. 66.
7. Там же. С. 13.
8. Блок А. Собр. соч.: В 8 т. Т. 2. М. – Л., 1960. С. 186.
9. Шершеневич В. Carmina: Лирика (1911 - 1912). Книга I. М., 1913. С. 65.
10. Там же. С. 65.
11. Там же. С. 65.
12. См. Кобринский А. «Наши стихи не для кротов…»: Поэзия Вадима Шершеневича // Шершеневич В. Стихотворения и поэмы. СПб., 2000. С. 7 – 27.
13. См.: Lawton A. Vadim Shershenevich: from futurism to imaginism. Ann Arbor, 1981.
14. Марков В. История русского футуризма. СПб., 2000. С. 95.
15. Шершеневич В. Футуризм без маски. М., 1914. С. 9.
16. Там же. С. 12.
17. Там же. С. 20.
18. Там же. С. 19.
19. Шершеневич В. Романтическая пудра. СПб., С. 3.
20. Шершеневич В. Стихотворения и поэмы. СПб., 2000. С. 58.
21. Там же. С. 56.