Дилогия Сергея Лукьяненко «Искатели неба», состоящая из двух романов «Холодные берега» и «Близится утро», относится к весьма популярному в современной фантастической литературе жанру альтернативной истории. Нет смысла здесь подробно останавливаться на природе этого литературного явления. В самом упрощенном (очень упрощенном) виде этот литературный прием можно описать словами «Что было бы, если бы…» Лукьяненко показывает мир, во многом похожий на наш. И на фоне этого сходства еще ярче и очевиднее проступают различия.

Мир, показанный в дилогии, отличают несколько особенностей. Во-первых, наличие Слова – странного феномена, позволяющего безраздельно владеть любым материальным объектом, изолируя его от окружающего мира, отправляя «на Холод». Во-вторых – полное отсутствие железа, что изрядно затормозило технический прогресс. И третье и, пожалуй, самое главное отличие – наличие странного религиозного культа, в которой явственно проступают искаженные черты привычной нам христианской символики.

Эпоха, изображенная в дилогии, на первый взгляд не имеет точных временных координат. В ней в разной степени представлены черты средневековья, XIX и XX веков. В романе дана единственная абсолютная точка отсчета - факт пришествия Искупителя (в котором на первый взгляд проступают черты Христа), показывающая, что действие происходит во время, скажем так, аналогичное нашему.

Рассказ ведется от лица главного героя - вора Ильмара. Этот прием выполняет в романах двойную функцию: с одной стороны он представляет довольно яркую характеристику главного героя как типичного представителя чужого для нас времени. С другой стороны, и это, пожалуй, главное, мы видим чужой непривычный для нас мир (искаженный и неправильный с нашей точки зрения) глазами человека, для которого все его странности кажутся привычными, обыденными, естественными. Это естественность необычных для нас явлений неоднократно подчеркивается на бытовом уровне. «Подходили люди, мужчины в костюмах от хороших портных, женщины в драгоценностях. Стареющая, но еще красивая дама в сопровождении молодого жиголо щеголяла железной цепью толщиной в мизинец. Цепь былf в благородной рже, а сверху отлакирована». Особенно замечательна эта «благородная ржавчина»! Рассказчик просто не может представить себе, чтобы все было по-другому. Не может, но очень хочет, как бы постоянно проверяя этот мир на «реалистичность», вроде невзначай, случайно задаваясь странными для «коренного» жителя этих краев вопросами. Как выглядели бы привычные литературные сюжеты (например, комедия г-на де Мольера «Тартюф») в мире, где не было бы Слова? Как выглядел бы мир, если бы в нем было вдоволь железа? Как выглядел бы мир, если бы вместо Искупителя в мир пришел… Но об этом речь впереди.

Безусловно, автор не может ни учитывать, что читатель на самом деле нуждается в объяснениях и комментариях, которые по логике повествования рассказчик давать не должен. Получается, что перед нами разворачивается двойная интрига – с одной стороны мы вместе с Ильмаром пытаемся разгадать загадку таинственного мальчика Марка, с другой – понять, что же произошло в этом мире, что сделало его таким непохожем на наш и, в то же время, таким узнаваемым. Повествование построено так, что почти до самого конца первого тома читатель остается в неведении относительно того, что в действительности произошло в этом мире 2000 лет назад. Только к концу первой книги перед нами складывается более или менее ясная картина. Выясняется, что три главных отличительных свойства мира, показанного Лукьяненко, на самом деле имеют одну причину. Загадка этого мира самым непосредственным образом связана с тайной Искупителя.

С. Лукьяненко рискует обратиться к евангельскому сюжету. В мире дилогии младенец Иисус погибает в раннем детстве. Онтологическая пустота требует заполнения, и на место истинного Сына Божьего претендует, как выясняется, обычный человек, которого позднее назовут Искупителем. Яркими узнаваемыми деталями автор стремится (или делает вид, что стремится) подчеркнуть схожесть Искупителя со своим прототипом. Однако по мере развития сюжета все больше и больше бросаются в глаза их различия. Уже в первом томе романа, где природа и роль Искупителя еще остаются белым пятном для читателя, звенит первый тревожный звоночек. Вот Ильмар читает обрывок газеты (газета в мире, показанном Лукьяненко – признак роскоши!): «И взмолилась тогда сестра Искупителю: «Убей их, ведь все равно чист будешь, а меня спасешь!» Ответил ей Искупитель: «В милосердии спасение, Сестра, сколько же повторять тебе это, неразумная!» Неужели простого слова мало? Поднял руку с ножом дареным и»… Дальше лист газетный кончался. Нет, конечно, знал я, чем у Сестры все с Искупителем кончилось. Кто же этого не знает?» Вопрос, конечно, риторический. Но становится ясно, что Искупитель – не тот, за кого его принимают герои дилогии. Во втором романе «Близится утро» со всей очевидностью становится ясно, что Искупитель на самом деле антипод евангельского Христа.

«Искупитель Богу-отчиму не зря в Гефсиманском саду молился. Минула его смерть постыдная (здесь и далее курсив мой – Е.Ф.), принес он в мир Слово...».

«Как молил Искупитель ослушников: «Истинно говорю вам я есть Царь Земной и Царь Небесный... Покайтесь... Нынче же будете со мной на римском престоле»

«Как Искупитель на Римский престол взошел, неся с мир закон и порядок, так его порочный двойник от земного престола отречется. Искупитель мир принес Слово, давшее великую власть нал любыми вещами, а Искуситель захочет над живыми душами властвовать».

Лукьяненко делает головокружительно рискованный логический ход, подталкивая нас к мысли, что нарисованный в дилогии мир – зеркальное отображение нашего, где перепутались представления о Добре и Зле, о Христе и Антихристе.

Это понимают и подозревают и герои повествования. «Может быть что-то неправильно? Может быть, мы просто не поняли волю Господа» - снова и снова задается этим вопросом вольнодумный епископ Жерар. Интересно отметить, что Искупитель, столь счастливо избежавший смерти, отнюдь не оправдывает своего имени. Речи об искуплении первородного греха человека даже не идет. И это не удивительно, потому что Искупитель, показанный в романе – обычный человек, который сам нуждается в прощении и спасении. Единственное, что отличает его от «простых смертных» - это владение «изначальным словом».

В начале было Слово? Нет, это вовсе не то Слово, о котором говорится в Библии. Функции его, на первый взгляд, более чем скромны. Единственное, что может дать человеку этот странный аналог «Божественного глагола» - это возможность безграничной власти над любым материальным объектом. Это и есть тот единственный дар и то единственное чудо, которое дает Искупитель страждущему человечеству. Однако это небольшое фантастическое допущение, сделанное С. Лукьяненко, приводит к весьма серьезным последствиям. Выясняется, что владение словом дает человеку возможность стать единственным хозяином практически всего материального, вещного мира, дает ему неограниченную власть. Испытание властью оказывается слишком серьезным рубежом для Искупителя. Вместо того, что бы искать пути истинного духовного спасения, он принимает корону властителя мира, воцаряется в Риме, сопровождаемый единственным учеником, сохранившим ему верность, которого зовут... Иуда. Искупителю не доступна область духа. Не в его власти излечить душу человека. И он действует своими одновременно паранормальными и сугубо рациональными методами. Чтобы остановить пришедших арестовывать его солдат, он просто забирает все имеющиеся у них оружие «на слово», тем самым одновременно лишая их физической возможности сражаться и демонстрируя чудо. Именно под действием чудесного знамения склоняются перед ним римские солдаты. Не выдерживает Искупитель испытания властью и возникает вопрос, а Богом ли был дан ему этот странный подарок? Символично, что изначальное Cлово, призванное нести в себе свет истины, соединять человека с Богом, на самом деле соединяет наш мир… с ледяным адом, где остановилось время, где вечно суждено страдать Искупителю, который там действительно искупает, но только свою ошибку. Именно в страшные пропасти небытия отправляет человек то, чем хочет владеть безраздельно, то, что хочет скрыть от глаз окружающих. Чудо, ставшее достоянием всех людей постепенно мельчает, утрачивает свою силу, распадается, девальвируется. Чуда, ставшее правилом, перестает быть чудом. Это прекрасно понимает и епископ Жерар, якобы владеющий боговдохновенным даром исцеления. Нет, совеем не молитва и не Божья помочь помогает ему совершать чудесные исцеления. Он использует все то же самое Слово, но не хочет себе в этом признаться. И опять задает Лукьяненко все тот же вопрос: «Может быть, принеси этот дар Сын Божий... он мог бы оказаться другим?»

Сможет ли Марк, наследник Искупителя, случайно (случайно?) узнавший тайну изначального слова, исправить его ошибку? Люди уже не склонны верить в возможности нового мессии так безоговорочно как поверили они Искупителю о второй части дилогии. Кто же такой Марк - Искупитель или Искуситель? Несет ли он добро или зло?

Марк - герой, характер и мотивация поступков которого навсегда останутся закрытыми для читателя. Нам не дано проникнуть в его внутренний мир. Герои видят Марка тот как нового мессию, призванного наконец-то спасти человечество (правда никто не знает, как он должен это сделать), то как хитрого интригана, с недетской циничностью манипулирующего любящим его людьми.

Да и сам Марк искренне не понимает, кто же он Искупитель или Искуситель? Однако его дела показывают, что он, так же как и его предшественник, остается в границах материальности.

Деятельность Марка протекает в том же ключе – он тоже хочет исправить, улучшить мир простыми и наглядными рационалистическими средствами, которые предлагал еще «темник Кропоткин». Вернуть все то железо, которое отнял у человечества Искупитель – вот то якобы просто решение, которое дает нам Маркус. Но став негативом Искупителя (или Искусителя, что на самом-то деле одно и то же), Марк не может вырваться из замкнутого круга, не может преодолеть экзистенциального барьера – стать не Искупителем, а Спасителем, потому что для этого надо быть Богом.

Как всегда С. Лукьяненко оставляет финал открытым. И неизвестно, какой ответ дадут небеса на отчаянный призыв вора Ильмара, единственного, кто не поверил ложной надежде: «Господи! Позволь нам стать лучше! Помоги нам! Господь… либо мы дети твои, либо пасынки. Ты же видишь, мы тонем в крови и злобе! Пожалей нас – или погуби!»

Действие романа заканчивается в час перед рассветом нового дня и хочется верить, что этот новый день все-таки принесет Свет истины в этот обезбоженный мир, мир, две капли воды похожий на наш.